Красный Бубен - Страница 15

К оглавлению

– Вот живучая гадина! – Мишка запалил зажигалку. – Никак его не убьешь…

– Контра…

– Гидра…

– Что-то Андрюха не идет…

– Давай посмотрим, убили мы его наконец…

– Ну на хрен… Неохота разворачивать…

– Да ладно… А вдруг он опять живой…

– Если хочешь, смотри, а я не буду…

– Ну и черт с тобой!.. Что, обдристался?

– Сам ты обдристался! Просто не хочу…

– Обдристался-обдристался… Дристун…

– Пошел ты в жопу!

– Сам ты пошел в жопу!

– Шел бы я, да очередь твоя!

– Ну и хрен с тобой!

Мишка нагнулся и, морщась, откинул край шторы в сторону. И тут же сел на пол.

– Мама родная! – вскрикнул он. – Мы… мы… Андрюху расстреляли!

– Как это?! Ты что несешь?! – Семен шагнул вперед. – Дай зажигалку!

Мишка протянул. Семен посветил вниз и остолбенел. В шторе, вместо Троцкого, лежал залитый кровью Жадов в разбитых очках и с перекошенным от ужаса лицом. Рот у него был открыт и слабо светился. Кто-то запихнул Андрею в глотку фонарик.

– Как это?!. – прошептал Семен. – Андрюха же за автоматом пошел… Как это может быть?!.

Семен услышал сдавленный Мишкин хрип. Он резко обернулся и увидел, что окровавленный портрет Троцкого до пояса вылез из рамы и душит Мишку своими ужасными руками. У Мишки повылазили из орбит глаза, а его лицо, и без того не худое, стало надуваться, как воздушный шар. Уши оттопырились и разбухли, а потом вытянулись вверх, как у черта. Нос округлился и стал похож на свиной пятачок. Из подбородка полезла щетина. А волосы встали дыбом.

Семен схватил себя за рот.

А голова Стропалева продолжала надуваться и видоизменяться. Она была уже величиной с полковой барабан, когда Семена схватили за гимнастерку чьи-то руки и потянули вниз.

Семен от неожиданности едва не потерял равновесие. Он увидел, что расстрелянный ими Андрюха Жадов сидит на окровавленной шторе с закатившимися глазами и тянет Семена на себя.

Семен закричал:

– Пусти, сука! – и прикладом автомата ударил взбесившегося покойника в грудь.

Руки Жадова оторвались от туловища и остались висеть на семеновской гимнастерке. А туловище упало на штору. Жадов страшно зашипел, зарычал и завыл. Его глаза сделались красными, как паровозная топка, и из них выскочило два луча, которые начали шарить в темноте, нащупывая Семена.

– Се-е-мё-о-он! – загудел Жадов голосом, ухающим, как у совы. – Сдавайся, Се-е-мё-о-он!

Семен отступил назад. Руки Жадова, оставшиеся на семеновской гимнастерке, поползли к его шее, перебирая холодными пальцами. Семен схватил руки почти у самого горла и попытался их отодрать, но они вцепились в гимнастерку мертвой хваткой и крепко за нее держались. Едва Семен ослабил хватку, как руки снова поползли вверх.

Семен быстро отпустил руки Жадова, а своими руками взялся за гимнастерку сзади и содрал ее через голову вместе с чужими руками, оставшись в исподней рубахе.

– На! – он швырнул гимнастерку с мертвыми руками в Жадова.

Гимнастерка накрыла тому голову, красные лучи его глаз погасли.

– У-у-у! – завыл из-под гимнастерки зловещий голос. Кто-то схватил Семена сзади и швырнул об стену. Семен больно ударился плечом, упал на пол, но тут же вскочил. Он увидел, что над ним стоит Мишка Стропалев, окончательно превратившийся в черта с огромной волосатой головой. Изо рта у Стропалева торчали острые желтые клыки, капала ядовитая слюна и шел зеленый дым. Мишка растопырил руки, оскалился и подался вперед. Из-под разорванной на груди гимнастерки высовывали головы черные змеи с раздвоенными языками. Сильный хвост за Мишкиной спиной ходил вправо-влево и бил по полу. Кирзовые сапоги на ногах лопнули, обнажив раздвоенные копыта.

– Убей его! – услышал Семен крик Троцкого. Троцкий вылез из портрета почти весь и подталкивал Стропалева сзади.

Стропалев с вытаращенными глазами обернулся к своему новому хозяину и что-то вопросительно прорычал.

– Убей его! – снова крикнул Троцкий.

Мишка повернулся обратно к Семену и изготовился к прыжку.

Семен в ужасе вжался в стену и закрыл лицо рукой, случайно зацепив большим пальцем шнурок, на котором висел крестик.

Чудовище застыло.

Мгновенно Семен все понял. Он пнул черта сапогом по яйцам. Мишка-Черт перегнулся пополам и дико заорал.

Семен швырнул в черта зажигалку. Черт вспыхнул, как стог сена. И в языках пламени Семен увидел, как скукоживается и лопается чертова кожа. Отвратительно завоняло паленой шерстью и чем-то еще таким, что христианскому человеку нюхать совершенно невозможно.

Всё случилось так быстро, что если бы Семен захотел засечь время, не прошло бы и трех секунд. А в следующую секунду он уже бежал прочь по коридору, крича вслух «Отче Наш».

Сзади слышался топот и рев гнавшейся за ним нечисти. Но Семен бежал, не оглядываясь. Ему очень хотелось оглянуться, но внутренний голос говорил, что если он оглянется – ему конец. Если он оглянется, с ним произойдет то же самое, что и с той теткой из Библии (имени он не помнил), которая тоже от кого-то бежала, оглянулась и превратилась в телеграфный столб. Абатуров понимал, что если он оглянется и увидит – что там бежит, его ноги прирастут к полу и он не сможет больше ими управлять.

Семен бежал и бежал по темным коридорам замка, поворачивая то налево, то направо. А сзади все слышался рев демонов и перестук сатанинских копыт. Семен, не оглядываясь, положил на плечо автомат стволом назад и нажал на курок. Автомат запрыгал на плече. Грохот вылетающих пуль заглушил звуки дьяволов. Семен подумал, что попал и дьяволы умерли. Ствол автомата сильно нагрелся и обжигал плечо, как адская сковородка. Но Семен терпел и продолжал стрелять, пока не расстрелял весь магазин. Когда грохот стрельбы затих, Абатуров снова услышал стук копыт и зверское рычание.